«Мы рассчитываем давать слово разным сторонам и дальше»

«Мы рассчитываем давать слово разным сторонам и дальше»

Глава крупнейшего афганского телеканала — о работе под властью талибов

«Коммерсантъ» от 26.09.2021, 17:13

Во всемирном рейтинге стран по уровню свободы СМИ, который составляет организация «Репортеры без границ», Афганистан в 2021 году занял 122-е место, значительно опередив всех своих соседей и даже Россию — она расположилась на 150-м месте. Впрочем, учитывая, что этот список был составлен еще в апреле, а 15 августа власть в стране захватило запрещенное в России движение «Талибан», ситуация сильно изменилась. О том, как журналистам удается освещать акции протеста и придерживаться нейтралитета в таких условиях, корреспонденту «Ъ» Кириллу Кривошееву рассказал директор первого афганского круглосуточного новостного телеканала Tolo News Лотфулла Наджафизада.

— Когда Кабул пал, я был в поездке. Приехал по работе в Ташкент, где мы хотели открывать офис нашего телеканала. Я уехал за день до (прихода талибов.— «Ъ»), а вернуться собирался через три дня. Сейчас я жду возможности вернуться, нормальных рейсов нет. Работаю дистанционно, возможно, скоро все изменится.

— Не в той степени, как это было до падения Кабула, многое изменилось — хотя бы в финансовых вопросах. Накладывает отпечаток и региональная политика. Так что мы ищем и другие варианты.

— Тем не менее мы не закроем офис в Кабуле, если только нас не заставят это сделать. Речь идет не о переезде в Лондон или Ташкент, а о том, чтобы иметь еще одно место для работы.

— Талибы позвонили мне в ту же ночь, когда они подошли к Кабулу (с 14 на 15 августа.— «Ъ»). Сказали, что хотят прийти на телевидение и поговорить. Это должны были быть какие-то высокопоставленные люди, но, когда они поняли, что я в отъезде, встречу провели на более низком уровне.

Те, кто у них отвечает за СМИ, встретились с арт-продюсером и менеджером. Но разговор был не о том, что мы должны делать, а что не должны. Скорее просто знакомство.

— Да, мы были знакомы еще по Дохе, куда я ездил несколько раз.

— До падения Кабула у нас была связь только с теми, что в Дохе, и с пресс-секретарем (Забихуллой Муджахидом.— «Ъ»).

— В вопросе демонстраций «Талибан» явно продемонстрировал двойные стандарты. Понятно, что любой протест должен быть мирным. Но то, что они запретили, было исключительно мирным протестом. Зато они разрешили проталибские протесты. То есть одни протесты запрещены, другие нет. Если говорить о «красных линиях» для СМИ, то у них (талибов.— «Ъ»), конечно, есть определенные требования. Но мы с ними на связи, чтобы понимать, что возможно, а что нет — с учетом того, что в Афганистане самые свободные медиа во всем регионе. Или так было, до падения Кабула.

Раньше мы подвергались серьезному давлению со стороны правительства за то, что давали «Талибану» слово. Но мы считали, что афганцы должны слышать и их позицию. Мы рассчитываем давать слово разным сторонам и дальше.

— Мы пока не получали от «Талибана» никаких особых разрешений, ни на что. Нет такого, что мы звоним им каждое утро и спрашиваем: «А что если мы сделаем такой материал?» Мы просто делаем то, что должны, но они, конечно, реагируют.

— Таких журналистов было двое. Так как я путешествую, я не особенно посвящен в ежедневные дела. Но у меня есть очень сильный заместитель, который с ними общается каждый день. В обоих случаях мы выражали протест, давали понять, что мы негодуем. Было практически невозможно продолжать работать в таких условиях.

— Да.

— В нашей компании 600 человек или даже больше. Уехало около сотни, и мы помогали им в этом, потому что безопасность превыше всего. Да, конечно, нам их не хватает, потому что многие из этих людей работали у нас годами, они отличные профессионалы.

— Да, в один из дней мы приняли сразу десяток новых сотрудников. Сейчас многие люди ищут работу.

— Нет.

Единственное, у нас больше не крутят музыку. Но про это талибы даже не говорили — медиа сами приняли это правило, потому что они знают, что это «красная линия».

Везде есть самоцензура, в то время как некоторые требования «Талибана» можно понять.

— Я скорее имел в виду, что это ожидаемо.

— С обоими. Но не я, а снова мой заместитель. Он с ними говорил.

— По-моему, мой заместитель был очень рад.

— Кажется, мы об этом сообщали.

— Да, сейчас не всегда есть свободные руки, чтобы переводить.

— Конечно. Нам не разрешили поехать в Панджшер — даже после того, как «Талибан» его занял. И уж точно об этом нельзя было даже подумать, пока шли бои.

— Нет. Все не так уж организованно — решения принимаются по каждому отдельному случаю. У них нет никакого закона о СМИ (19 сентября «Талибан» огласил 11 правил для журналистов, но их нельзя назвать конкретными. Например, они предписывают «не публиковать материалы, которые противоречат исламу», но в то же время «придерживаться принципа нейтральности» и «публиковать только правду».— «Ъ»).

— Не буду называть имен, но с определенными людьми из предыдущего правительства, конечно, да. Некоторые из них даже в Кабуле. С самим президентом Гани — нет.

— Дискуссии всегда проходят непросто — например, как называть их правительство. Мы настаиваем на большей свободе — они предостерегают и сдерживают. Мы не кричим на них, но, разумеется, доносим до них наши опасения.

— Это тоже изменилось. Теперь у нас больше религиозных программ.

— Многие наши коллеги-женщины уехали, но кто-то остается. Однако они не могут работать столь же активно, как раньше (новостные выпуски на Tolo News последнее время ведут только мужчины, хотя женщины бывают гостями в студии.— «Ъ»).

— К сожалению, талибы просят не приходить на работу женщин с государственных телеканалов, а также тех, кто работает в школах и государственных учреждениях.

— У нас никогда не было прямых поступлений из-за рубежа, мы всегда зависели от рекламы. Но рекламный рынок серьезно сократился. Это несет большие риски для функционирования СМИ. Афганская экономика вообще едва выживает.

— Пока что мы смогли решить этот вопрос. Но неизвестно, что будет дальше, даже в ближайшем будущем.

— USAID дала $200 тыс. или около того в 2004 году, в качестве стартового капитала для Tolo TV. Но Tolo News, который появился уже в 2010 году, никогда не получал денег ни от какого правительства.

— В прошлом у нас могли быть определенные программы. Например, по продвижению представленности женщин. Но это не выглядит так, что правительство или НКО приходит с мешком наличных.

— Я не думаю, что при Гани было лучше. Гани тоже не верил в свободные СМИ. Но республиканская система, существовавшая при нем, позволяла нам работать.